|
Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период. Издательство «Наука», Москва, 1967.
Глава VII КАЛМЫКИЯ В ПЕРИОД РАЗВИТИЯ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ. РЕФОРМА 1892 г.
3. Крестьянская колонизация Калмыкии и отношение к ней царского правительства
Русская и украинская крестьянская колонизация в примыкавшие к Калмыцкой
степи области, а частью и на территорию самой степи была явлением,
тесно связанным с общими процессами, происходившими в русском и
украинском крестьянстве, — сокращением площади крестьянского
землепользования, особенно в результате реформы 1861 г., обезземелением
значительных групп крестьян и их
переселением из густонаселенных губерний, ростом
капиталистических отношений в деревне и разложением крестьянства после
1861 г.
Крестьянская колонизация Калмыцкой степи имела двоякий характер: в
одних случаях она направлялась правительством и отвечала его
мероприятиям, в других она была стихийной крестьянской. Отношение
царского правительства к последней не было строго определенным и
последовательным. Сначала правительство боролось с такими поселениями,
привлекавшими беглых крестьян , затем стало смотреть на них
сквозь пальцы и, наконец, перешло к прямой их поддержке, когда после
реформы 1861 г. колонизация окраин ослабила малоземелье в центральных
губерниях. До 1847 г. был издан ряд административных установлений,
запрещающих селиться на калмыцких землях. Закон 1847 г. запрещал
«посторонним» селиться на калмыцких землях без разрешения
правительства и вводил даже систему билетов для въезда в Калмыцкую
степь. Но это не мешало стихийной русской колонизации калмыцких земель.
Земельная теснота в центральных губерниях России, а также тяжесть
крепостного гнета вызвали побеги крестьян на «вольные»
калмыцкие земли еще в XVIII в.
Особенно интенсивно калмыцкие земли заселялись крестьянами
с начала XIX в. В северной части Эргеней возникли станицы Аксай,
Большие и Малые Чапурники, Цаца и Дубовый овраг. Их население пришло из
внутренних малоземельных губерний России. Уже в 1830—1840-е годы
правительство отмежевало им значительные участки степи.
Переселение «в Калмычину» шло в течение всего
века. Число переселенцев в первой половине столетия по сравнению со
второй его половиной было небольшим. Однако начиная с 40-х годов приток
крестьян усиливается. Вначале названные станицы находились
в ведении саратовских губернских властей. При размежевании губерний в
1861 г. они отошли к Астраханской губ. Переселенцами захватывались и
распахивались без ведома властей внушительные территории,
принадлежавшие калмыцким кочевьям.
Калмыцкие феодалы из этого сумели извлечь выгоду, взимая арендную плату
с крестьян. Отдача в аренду «излишних» калмыцких земель
была разрешена еще в 1837 г. в виде временной меры, но затем стала
обычной. Размеры арендной платы были невелики и устанавливались
арендаторами и феодалами по своему усмотрению. Царские власти к участию
в этих сделках не привлекались.
Феодалы самовольно распоряжались землей, откупаясь при случае взятками от администрации.
Еще правительственная инструкция 1846 г. предписывала основывать
селения по трактам, проходившим через Калмыцкую степь и имевшим важное
значение, особенно до проведения железных дорог. Предполагалось
устроить 28 селений из русских крестьян и калмыков по 50 дворов каждое,
с отводом крестьянам и калмыкам-простолюдинам по 30 дес. на душу м. п.,
нойонам по 1500 дес., зайсангам аймачным по 400 дес., безаймачным по
200 дес. на семейство. Опыт привлечения калмыков к оседлости был
неудачным. Русские селения заселялись сначала медленно выходцами по
большей части из малоземельных Воронежской и Харьковской губерний;
после 1861 г. приток переселенцев усилился. Правительство обеспечивало
колонистов ссудами на обзаведение хозяйства и давало различные льготы
на первое время. К 1860 г. на Царицынско-Ставропольском тракте,
связывавшем Волгу с Северным Кавказом, в так называемой Высокой степи,
в Эргенях, возникли селения Плодовитое, Абганерово, Тундутово, Садовое,
Обильное, Кислево, Заветное, Торговое, Ремонтное, Крестовое, Кормовое и
Приютное (всего 12). В них к 1864 г. значилось уже 11 893 души обоего
пола крестьян — русских и украинцев, т.е. значительно больше
намеченной в 1840-х годах цифры русского и калмыцкого населения. На
юго-восточной окраине степи, в Астраханской губ., на так называемом
Линейном тракте, к 1864 г. было основано 8 селений (3458 душ обоего
пола). В этом районе заселение шло медленно из-за неблагоприятных
климатических и почвенных условий. Кумо-Манычская экспедиция начала
1860-х годов наметила 7 пунктов по Крымскому тракту, который связывал
Астрахань с Новочеркасском и Ростовом, причем предполагалось поселить в
каждом по 10—15 дворов. Среди этих пунктов значилась и балка
Элиста, где к 1865 г. было поселено уже 80 душ близ летней ставки
Эркетеневского улуса. Тогда же возникло и селение Улан-Эрге. В 1863 г.
в Высокой степи в 17 селениях значилась 18671 душа обоего пола, в
дальнейшем процесс русской и украинской колонизации шел более быстро.
Переселенцы, среди которых было много украинцев, принесли с собой
орудия труда и способы обработки земли, типичные для южных областей
европейской части России. Однако эти способы ведения хозяйства не в
полной мере соответствовали условиям калмыцкой степи. Земля
распахивалась обычным украинским плугом. Почвы Эргеней по преимуществу
илистые и суглинистые. Частые засухи и постоянная нехватка воды
затрудняю; их распашку. Поэтому в плуг приходилось впрягать до пяти пар
волов. Производительность труда при распашке этих земель была
чрезвычайно низкой. Система полеводства была до крайности примитивной.
Довольно большие душевые наделы позволяли крестьянам несколько раз
подряд, но не более трех лет, распахивать и засевать один участок,
после чего он оставлялся, а распахивался другой. В конечном счете это
вело к сильному истощению почвы. Первоначально эта система окупалась. В
первый год после распашки целины сеяли пшеницу, затем рожь, а на третий
собирали «паданицу». По многим отзывам урожай паданицы
превосходил часто урожай первых посевов. Большую часть пашни засевали
яровыми. Наиболее распространенными сортами пшеницы были кубанка и
арнаутка. Повсеместно сеялось просо. Очень небольшое место занимали
посевы овса, ячменя, льна и озимой ржи. Урожаи были весьма непостоянны.
Хлеб часто погибал от засухи и суховеев. Постоянным явлением было
уничтожение посевов саранчой. Много зерна пропадало при молотьбе. Хлеб
в хозяйстве поселенцев сушился и обмолачивался прямо в поле. Крытых
токов ни в одном из новых селений не существовало. Обмолот был также
весьма примитивным. Хлеб молотили каменными катками или возами.
Распространен был обмолот с помощью быков, которых гоняли по снопам,
разложенным на земле.
Однако хлебопашество не играло основной роли в хозяйстве переселенцев.
Большее значение имели посевы горчицы, которая вначале стала высеваться
в северной части Эргеней, затем эта культура распространилась и по
другим поселениям. Разведение горчицы было более выгодным делом, чем
хлебопашество. На обсеменение трех десятин требовался один пуд
горчичного семени. В первые годы распашки целины урожай составлял 80
пуд. с десятины. В «самах» это выражается
«сам-240». Через 15—20 лет истощение почвы приводило
к снижению урожаев. Средним считался урожай в «сам-150». То
есть при высеве трети пуда семени на десятину собиралось 50 пудов.
Выгода посевов горчицы была очевидной. Лучшая горчичная мука получалась
из семян, выращенных на Эргенях. Она ценилась от 12 до 6 руб. за пуд.
Сбыт горчицы был всегда обеспечен. Ее покупали сарептские заводчики. В
немецкой колонии Сарепте, расположенной на Волге на юге Саратовской
губ., существовали два завода. Один принадлежал братьям Глич. Этот
завод ежегодно мог обрабатывать до 30 тыс. пудов горчичного семени.
Другой завод начал строиться А.И. Кноблохом в середине 60-х годов и был
рассчитан на обработку 8 тыс. пудов горчицы ежегодно. Кроме этого, в
Чапурниках и других местах велась выделка горчицы мелкими
ремесленниками. Разведение горчицы на продажу было, таким образом,
чрезвычайно перспективным. Расширяя производство, заводчики выдавали
крестьянам семена для посевов, вычитая их стоимость после сбора урожая.
Горчица Кноблоха и братьев Глич расходилась по всей России, и спрос на
нее не падал. Этим и объясняются высокие закупочные цены и кредит
семенами, который промышленники предоставляли крестьянам. Имели
значение и плантации табака — табачный завод был основан также в
Сарепте.
Обработка больших площадей земли требовала большого числа занятых в
хозяйстве работников. С самого зарождения новых поселений колонисты
стали прибегать к найму на работы в их хозяйствах калмыков, труд
которых оплачивался чрезвычайно низко. Расплата обычно производилась по
окончании работ натурой: мукой, чаем и т. п. В первые годы переселенцы,
не имевшие рабочего скота, брали его за небольшую плату у калмыков.
Через 10—15 лет многие из этих поселенцев стали собственниками
крупных стад, для ухода за которыми нанимались неимущие калмыки, и,
кроме этого, имели доход и от земледельческого хозяйства. Начальная
основа скотоводческого хозяйства возникала у крестьянства без особых
затрат, так как калмыцкий скот вообще был не дорог. Уже к середине 60-х
годов разведение и продажа скота становятся главным занятием части
хозяйств новоселов. Развивается перепродажа крестьянами калмыцкого
скота.
Развитие товарного скотоводства повлекло за собой расслоение
крестьянского общества. С одной стороны, часть земледельческих хозяйств
начала постепенно попадать в зависимость от кулаков, сохраняя
земледелие как основное занятие, а с другой — развиваются
хозяйства, где главную роль играют товарное скотоводство и
посредническая торговля. Кулаки постепенно переставали обрабатывать
землю. Они отдавали ее в аренду тем переселенцам, которые по каким-то
причинам не получили земельных наделов. В калмыцкой степи появляется к
60-м годам особая категория крестьян-арендаторов , которые
эксплуатировались владельцами земельных участков. И все же для
крестьян малоземельных губерний переселение в
степи Нижнего Поволжья выглядело довольно заманчиво. После реформы 1861
г. на территорию калмыцкой степи хлынули крестьяне с земель
Войска Донского. Большинство из них ранее принадлежало
помещикам-скотоводам и жило на хуторах, занимаясь скотоводством.
Развитие хозяйства у новых поселенцев пошло иначе, чем у первых
колонистов. Здесь начали сразу же создаваться скотоводческие хозяйства.
Несколько позже стала обрабатываться земля. Администрация не имела
возможности остановить поток переселенцев и в ряде случаев шла на
уступки, отрезая новые участки от калмыцкой степи.
По официальной статистике 1860-х годов, на душу населения новых
колонистов в среднем приходилось в это время почти по 10 голов крупного
и мелкого рогатого скота и лошадей. Эта цифра была весьма далека от
истины. Основная масса скота, принадлежавшая поселенцам, находилась,
вопреки закону 1847 г., в калмыцких стадах. Закон запрещал выпас стад
не калмыцкого населения в калмыцкой степи. Это положение повсеместно
нарушалось и колонистами и самими калмыками. Крестьяне закупали в
хотонах скот и нанимали там же пастухов. Работники оставались в своем
улусе пасти чужой скот, а это тщательно скрывалось от администрации.
Поэтому учитывалось только количество скота, находившегося у колонистов
в работе.
Приток переселенцев в Астраханскую губ. продолжался в течение всей
второй половины XIX в. Так называемая десятиверстная полоса на нагорном
берегу Волги, которой по указу еще 1806 г. могли пользоваться и калмыки
и крестьяне для выпаса скота и которая по обмежеванию исчислялась в 625
тыс. дес., фактически была занята хуторами и распашками. Широко
пользовалось крестьянство и арендой земель в Калмыцкой степи. К 1874 г.
более 500 тыс. дес. находилось здесь в аренде у крестьян .
Калмыцкая степь Ставропольской губ. начала заселяться русскими и
украинскими крестьянами с 20-х годов XIX в. Вначале на
окраинах степи возникла цепь хуторов, границы земель которых не были
установлены, а затем на этих местах стали возникать целые селения, не
отмеченные на картах, прилагаемых к губернаторским отчетам.
Администрация в это время не придавала особого значения поселениям
крестьян . Как и в Астраханской губ., интенсивное
переселение крестьян из России и с Украины
началось во второй половине XIX в. До разграничения Астраханской и
Ставропольской губерний в 1861 г. заселение земель Большедербетовского
улуса было невозможно контролировать вообще. Меры ограничения числа
поселенцев сводились в основном к бесконечной переписке губернских
правлений. Калмыцкое управление, находившееся в Астрахани, требовало от
ставропольского начальства выселения и перевода на другое место
новоселов. Ставропольская администрация ссылалась на то, что она не
имеет права вмешиваться в дела улусов. В обоих случаях не обходилось
без подкупа властей переселенцами. Тем временем переселение
продолжалось. Оно шло двумя путями: через Воронежскую и
Екатеринославскую губернии и земли Войска Донского и через Царицын на
Ставрополь Кавказский. Выходцы шли из Полтавской, Черниговской,
Курской, Орловской, Тамбовской, Рязанской и других губерний, их
поселения продвигались постепенно в глубь степи. Несколько позже из
этих селений были образованы два самых богатых во всей Ставропольской
губернии уезда — Медвежинский и Новогеоргиевский. К концу века
некоторые из сел этих уездов засчитывали по 10 тыс. человек населения.
Например, село Белая Глина превышало по своим размерам некоторые
уездные города. В центре калмыцкой степи возникли поселения выходцев из
Прибалтики и немцев-колонистов. Так, селения Яшалта, Хагинка,
Разсыпянские и Николаевские хутора были целиком заселены немцами.
Эстонка, как показывает название, была основана эстонскими крестьянами.
Большое число колонистов выселилось из Таврической губ. Переселенцы из
этой губернии были в прошлом крепостными крупнейших
помещиков-овцеводов. На новых землях они также начали с создания
овцеводческого хозяйства как самого прибыльного.
Еще по указу 1846 г. о заселении дорог в Калмыцкой степи в
Ставропольской губ. вдоль трактов в конце 1840-х годов было образовано
семь станиц: Дивная, Дербетовка, Винодельная, Предтеченская, Величавая,
Урожайная и Пробитый Колодец. Предполагалось на названных местах
поселить 470 семей, в среднем по 65—70 дворов в каждом. Уже в
60-х годах эти селения насчитывали каждое более чем по полторы сотни
дворов. Администрация Ставропольской губ. пыталась вмешаться в ход
стихийной крестьянской колонизации. Было решено провести размежевание
крестьянских поселений с улусами. Администрация рассчитывала, что
переселенцы, получив определенные наделы, будут сами бороться с
увеличением населения станиц. Размежевание продолжалось 10 лет —
с 1863 по 1873 г. Одновременно проводилось межевание внутри самого
Болынедербетовского улуса. Калмыкам-простолюдинам отводилось по 30 дес.
на душу м.п., однако без выделения наделов в пределах
«родового» землепользования. За нойонами и
«родовыми» зайсангами были закреплены обширные и лучшие
участки земель. Приток переселенцев на калмыцкие земли Ставропольской
губ. был этой мерой ослаблен.
Вскоре после поселения многие переселенцы на Ставрополье
стали создавать крупные скотоводческие хозяйства с разведением
преимущественно тонкорунных овец, шерсть которых находила сбыт в
Ростове. Ставропольские поселенцы, кроме занятых ими территорий,
использовали арендованные у калмыков Большедербетовского улуса земли.
Размер аренды особенно был велик в конце 80-х и в 90-е годы. В 1890 г.
у калмыков Большого Дербета числилось 48 397 голов скота, а у
арендаторов Их земель— 148 639 голов; в 1893 г. у первых было
овец простых 29 997, тонкорунных—5957, у вторых 45953 и 78706. В
1895 г. русские крестьяне арендовали у большедербетовцев
под распашку 10058 дес., из них около 7 тыс. дес. из паев
калмыков-простолюдинов.
В Астраханской и Ставропольской губерниях шел процесс расслоения
крестьян-переселенцев, росла эксплуатация в кулацких хозяйствах не
только труда бедняков-калмыков, но и так называемых иногородних, т.е.
тех переселенцев, которые уже не смогли получить наделы и завести
хозяйство на новом месте.
В конце XIX в. некоторые представители русской администрации,
занимавшиеся вопросами хозяйства калмыков, объясняли постепенное
ухудшение жизни калмыцкого податного населения уменьшением района
кочевий. При этом они забывали о том, что обнищание калмыков
усиливалось также вследствие сохранения феодальной зависимости и
экстенсивного кочевого скотоводства, застойности форм социальных
отношений и хозяйства.
Процесс классового расслоения крестьянства, которым сопровождалась
крестьянская колонизация земель, прилегающих к Калмыцкой степи, и на
территории самой степи, был явлением огромного значения для будущей
судьбы калмыцкого народа.
|
|